[VR65]

Модель #26/2013

Ferrari 375 Plus, #4 Maurice Trintignant & Jose Froilan Gonzales, Le Mans, 1954

Вместо описания модели приложу примерный и укороченный перевод рассказа Мауриса Трентиньяна о гонке Ле-Ман 1954 года:

В 1954 году мне с Гонзалесом повезло, что "Феррари" с двигателем в 4,9 литра, выдержала 24 часа гонки. И это было исключение, которое лишь подтверждало правило. Эта победа стала одной из самых дорогих моему сердцу. Немногим гонщикам Гран При удавалось выиграть в Ле-Мане. Зрители, наблюдавшие за гонкой, находились в напряжении до самой последней минуты. В 1954 году, вся гонка проходила под сильным ливнем. Благодаря брошенной монете, Гонзалес должен был стартовать, а я должен был финишировать. Во время очередной смены пилотов, за два часа до конца гонки я сел за руль "Феррари", гордившейся в то время своими двенадцатью цилиндрами. Имея к тому моменту преимущество в несколько кругов над "Ягуаром" Рольта и Хэмильтона, я почувствовал, как мой двигатель начал давать перебои. Под проливным дождём было ясно, что благодаря влажности, зажигание переставало работать в нормальном режиме. Я не хотел ехать в боксы, поскольку был уверен, что после выключения зажигания запустить двигатель уже не удастся. Из боксов мне показывали, чтобы я прибавил, поскольку "Ягуар" сокращал свое отставание. Несмотря на то, что на мне был непромокаемый комбинезон, вода добралась до кожи. Холод и вода, которые я был вынужден терпеть, вызывали у меня страшные муки. Перебои в двигателе настолько одолели меня, что за девяносто минут до финиша я подумал, что все потеряно. На довольно медленной скорости я добрался до боксов. Вне себя от ярости, я вылез из автомобиля и сказал Уголини: "К черту, этот автомобиль уже ничто не сдвинет с места!" Последовавшие за этим минуты навсегда останутся в памяти тех, кто в тот день находился в боксах «Феррари» и на трибунах в Ле-Мане. Пока наши механики лихорадочно старались высушить двигатель, "Ягуар" продолжал гонку и круг за кругом сокращал разрыв. Рольт с Хэмильтоном отставали уже всего на один круг, когда мы попытались стартовать. Я до сих пор вижу лицо Меацци, пытавшегося завести наш автомобиль. Он стоял, согнувшись над двигателем, и я видел, как на его лице набухли вены. На трибунах воцарилась тишина. Мне говорили, что оттуда был даже слышен звук стартера, когда Меацци пытался завести двигатель. На десятый или двенадцатый раз автомобиль, наконец-то, ожил. Я стоял в промокшем комбинезоне и трясся от холода и от нервов одновременно … и, подумав, сказал Уголини: «Пошлите за Гонзалесом, он уже отдохнул и справится лучше меня.» Тучный Гонзалес, несмотря на свои сто килограммов, вскочил в автомобиль и блестяще стартовал. "Ягуар" отставал уже всего лишь на круг.
Когда «Феррари» снова пронеслась мимо нас на скорости свыше двухсот километров в час, я увидел, как зрители встали и зааплодировали… будто Гонзалес мог их услышать. А когда он пересек финишную черту, толпа пришла в безумство. Я до сих пор помню круг почета, который я проделал вместе с Гонзалесом и механиками, повисшими на капоте и на задней части автомобиля. Зрители были рады нашей победе, безумно рады, поскольку это была неожиданная победа "чистокровного скакуна".